«Сильва» Из цикла — «Рассказы о животных»

Валерий Бохов

Я – собачник. По крайней мере был им в то время, когда у меня был пёс. Пёс Мишка. Назвали так потому, что больно он был похож на медвежонка. Его ещё младенцем я приобрёл на птичьем рынке. Ну, что значит «приобрёл»? Скорее он выбрал меня – подполз трогательный комочек и лизнул мой ботинок. Чем и подкупил меня. Такого подхалима брать не рекомендуется – вырастет подлиза. Ну, в полной мере это утверждение, слава богам, не подтвердилось. Продавцы на Птичьем выдавали его за той-терьера. Вырос же обычный двор-терьер, похожий на лайку. Шестнадцать лет мы прожили вместе. Тут было многое: ежедневные заботы; подмосковные походы на лыжах и пешком; поход по большому Крымскому каньону; плавание на байдарках по рекам Кольского полуострова, драки с охотничьими псами… Но этот рассказ не о Мишке. Это рассказ о собаке, с которой я был знаком задолго до Мишки.

Прошло много времени с тех пор, как я в дошкольном возрасте побывал у родственников в Алма-Ате. И вот чаще и чаще вспоминаю то время. Это были первые послевоенные годы. И вспоминаю собаку Сильву.

Мы не были близки. Нельзя сказать, что были как нитка с иголкой; куда я, туда и она. Нет. Такого не было. Но, вспоминаю, отношения наши были чрезвычайно дружественные. И сейчас я могу сказать, что это был друг, но я почему-то как бы сторонился его. О чём очень сожалею сейчас.

Но начну по порядку.

Несколько дней, а точнее пять суток, поезд вёз нас из Москвы в Алма-Ату. Вначале были леса, речушки… Помню лишь, как внезапно появились за окном степи, верблюды, ишаки… Было жарко. Запомнилось, что на какой-то станции сосед по вагону, военный, как и мой отец, внёс огромные-преогромные арбузы. По одному в каждой руке. Ещё как-то у соседей в вагоне появились лепёшки, огромные рыбины, брюхи которых были похожи на лодки, так как вставленные деревянные распорки были похожи на скамейки, банки судёнышек. Это всё – арбузы, лепёшки, рыбины — было внове для меня.

Прибыли в Алма-Ату мы ночью. В памяти возникает чёрное бархатное небо, усыпанное мигающими блёстками – бесконечными звёздами. Я лежу на наших чемоданах, которыми заполнена маленькая арба. Смотрю в небо. В арбу запряжён ослик, Ослик на удивление маленький. Он методично перебирает своими тонкими ножками. За арбой идёт шеренга взрослых. Среди них мама и папа, остальные – встречающие родственники. Время от времени арбу, чемоданы и меня, конечно, подбрасывает. Это из-за канав, пересекающих дорогу. Дорога кажется бесконечной.

По одну сторону дороги темнеют стройные высоченные тополя. Как я вспоминаю теперь, тополя растут по обе стороны Алмаатинки. Эта мелкая и очень звонкая горная речушка, текущая с горы Медео. Снежная вершина этой горы днём видна отовсюду. По другую сторону дороги расположены буйные сады и дома жителей пригорода Алма-Аты. В одном из таких домиков и жили наши родственники. Каждый день дети из всех ближайших домов переходили дорогу и подолгу купались в речушке, в бочажках, специально устроенных с помощью запруд.

Продолжу рассказ о дне нашего приезда.

Перед воротами дома мы остановились. Открылись ворота и…удивительное зрелище открылось нам. Перед нами по кругу носился десяток собак разных размеров и пород. Дыхание их было прерывистым, хриплым. Чувствовалось, что гонялись они полностью выкладываясь в беге. Нас они не замечали. Но вот кто-то крикнул:

- Сильва! Сильва!

И мгновенно круг, похожий на карусель, распался. Собаки бросились кто куда. Двор тут же опустел. Лишь одна собака оставалась на месте недавнего круговорота. Собака и была Сильвой, овчаркой. Её не ругали. По крайней мере я такого не помню…

Живя там, каждое утро выбегал я купаться. У соседних ворот, помню, всегда сидел полусонный казах в стёганом халате и тюбетейке. Перед ним на ковре было несколько арбузов, несколько дынь, груши, виноград, персики, яблоки – апорт… Ни разу не видел, чтобы кто-то из покупателей подходил к нему. Похоже было, что и его всё устраивало.

На речке мы — ребятня резвились. А на берегу часто я видел Сильву. Она сидела где – нибудь в тени и явно караулила, охраняла нас, но при этом вида не подавала, что это так...

Как то взрослые устроили праздник. Помню много веселья и смеха… Периодически играл патефон. Послевоенные пластинки сменяли одна другую. «Тёмная ночь», «В парке Чаир», «Рио-Рита» … Увлечённые общим весельем, вдохновлённые им, я подхватил Сильву. Положил её лапы себе на плечи, голова Сильвы возвышалась надо мной, и мы закружились, как я представлял себе, в вальсе. При этом я громко пел:

- Сильва, ты меня не любишь. Сильва, ты меня погубишь. Сильва, ты меня с ума сведёшь…- Дальше слов я не знал.

В процессе танца Сильва, по моему, улыбалась и была довольна.

Когда мы уезжали. Не помню, прощался ли с Сильвой. Но вот в дороге, оглядываясь, я, по-моему, два – три раза видел её. А может быть это мне сейчас так кажется.

Вот такие короткие воспоминания о давнем друге всколыхнули мою память.